Написать это
меня подтолкнул недавний разговор с человеком высокой эрудиции, склонным
задумываться о происходящем и вполне до эмиграции статусным. Но оставшимся во
власти некоторых шаблонов, формировавшихся в течении жизни в совке. Я вообще
обратил внимание, за год войны в
Украине, когда образовался круг интеллектуального общения в Украине на наличие
таких шаблонов мышления. Но самое поразительное, что большинство моих прямых и
косвенных собеседников оказалось свободно от советских шаблонов. Хотя мы
выросли в советской атмосфере ограниченного распространения самой невинной
информации, жесткой идеологической нормы ее толкования и весьма опасных
последствий нарушения запретов советского режима оказалось, что вопреки всему образовался круг людей независимого
мышления. И все навязываемое нам просто не приставало хотя какие-то периоды мы
все, вероятно, были под влиянием доминирующих догм, но очень не долго.
Возникающие к ним вопросы и отсутствие внятных ответов вводили нас в
свойственное нашей генетически не советской натуре состояние поиска истины и
приближения к ней. Однако, так или иначе, мы были вынуждены находиться в контексте, так называемой,
русской культуры. В лучшем случае приходилось выбирать круг имен из нее плюс
ограниченный круг имен западных дозволенных. И да, кроме мусора очевидного было
много того, что стоило знать и помнить. Например, Франсуа Вийон или Лирика
Вагантов. То же касается, наиболее распространенной живописи, скульптуры. Но все равно это была лишь
периферия мировой цивилизации. И узнать ее можно было только случайно возникшим
возможностям – хорошая и читаемая библиотека у друзей, кто-то из недобитых
интеллектуалов с независимым мышлением , собственная интуиция . Как вы видите я
не упоминаю систему образования – школу, институт . Там искать было совершенно
нечего. Отдельные такие персонажи там были настолько редки , что система их
выдавливала. Обычно что-то умное я находил в библиотеке на задних полках , куда
меня пускали знакомые библиотекари. Но о Монтескье и его «Персидских письмах»
мне никто не говорил . Увидел, полистал и начал читать. То же с Гофманом
трехтомник , которого нашел на тех же задних полках, еще в 9-м классе к ним
привела исключительно хорошая, внутренняя интуиция на достойные внимания
тексты. Но сколько было у меня однокашников для их обсуждения. Никого. Таким
образом даже некоторые дошедшие до этой дикой страны вершины мировой мысли, в
переводе были
А вот сейчас о
«русской культуре», на которой мы
воспитывались как на чем-то безальтернативном. Не было известно ничего иного, чем некий
заданный круг имен, событий, культурных явлений (всегда ли?), жанров и надо
всем отсвет идеологии и … священные коровы. Иначе говоря, имена, не подлежащие
критике и ,даже минимальному сомнению, наше все – от Пушкина до Шолохова. Ну
тоже с музыкой, балетом и остальными видами искусства. Не полнота информации о
том же в мире, постоянное внушение, что балет лучший в мире (иного мы не
видели), лучшая опера (другой не слышали) и прочее в этом роде. О литературе и
говорить не приходится. Знание языков было уделом немногих и те были под
колпаком органов. Активный интерес к языкам был подозрителен. Например, на
курсы обычные иностранных языков нужно было принести документ о необходимости
его изучать в неких заданных целях. Но
даже при знании языков широкого спектра читать все в оригинале было невозможно.
Иностранная литература просто была лимитирована по цензурным соображениям. Мы
довольствовались немногими переводами в журнале «Иностранная литература» .
Но с начала
осознанного мировосприятия нас программировали, что все лучшее и значимое в
мироздании соединяется с понятием русский. И это превосходство во всех сферах
человеческой деятельности. У людей с полной неспособностью к анализу, т.е. у
большинства обитателей пост имперского советского пространства формировались ,
обычно на всю оставшуюся жизнь, штампы о
превосходстве всего русско-советского надо всем во вселенной! Это особенно я
прочувствовал уже в Израиле, когда открылся доступ ко всем информационным
источникам, всему мировому кино и вообще к искусству. Вдруг выяснилось, что
Большой театр не центр оперной и балетной вселенной и также со всем остальным.
Для меня все стало проще, и я просто перешел в реальное информационное
пространство легко и непринужденно. Как оказалось, штампы ко мне не прилипали.
Что нельзя сказать о большинстве соотечественников оказавшихся в Израиле и иных
странах. Все новое и непривычное ими сначала пассивно, а затем и затем активно
отрицалось. Они ощущали себя носителями единственно правильной «великой русской
культуры» во всех аспектах. А остальное понималось, вернее не понималось.
Но в чем же они
остались? В абсолютно мифологизированном «культурном пространстве» и его именуют «великой русской культурой».
Попытаюсь подробнее рассмотреть эту тему. Тем более что повод сделать это дает
перечитанное исследование Борис Кушнира, математика, писателя, музыкального
исследователя, живущего в США – «Амнистия Сальери». Повод замечателен развернутой
картиной общественно – музыкальной жизни в Европе во всей сложности как в
историческом аспекте так и нравственном . И особенно интересны нравственные
гуманитарные аспекты. Рассматривается достаточно ограниченный исторически
период, но он позволяет увидеть, что все события этого периода являются
органической частью многовекового развития европейской цивилизации, уходящей
корнями в античность. И вполне логично, что меняются формы и развиваются уже сложившиеся жанры, например, такие как
опера созданная как музыкальная форма в конце 15-го века Монтаверди. Когда я
впервые прочел об этом, то был потрясен. То же самое можно сказать о любой иной
форме интеллектуальной жизни Европы от науки до всех художественно – гуманитарных
проявлений. В 18-м веке наступил век просвещения , втянувший в интеллектуальную
орбиту уже не только избранных , но и открыл возможности для самореализации
практически для всех. Это касалось, прежде всего , музыкантов, эта атмосфера
описана у Кушнира. Впрочем, это
отдельная тема. И так 18-й век в Европе во всех аспектах был продолжением
своего естественного развития на основе свободы мысли и вовлечения в этот
процесс максимально большого числа ее граждан. А в 18-м веке большинство
европейцев были гражданами с примерно равными возможностями почти независимо от
происхождения. Речь, конечно, о людях среднего класса в основном. И властители
европейские не были абсолютными властителями и должны были считаться с
представительской властью. Можно вспомнить что Франциск 1-й считал честью для
себя принимать Леонардо да Винчи и обеспечивать ему возможности для свободного
творчества. А Микельанжело позволял себе , собачиться с папой римским. В
городах перед постройкой чего-то значимого городские власти устраивали конкурсы
для архитекторов , скульпторов , художников. А это 16-й , 17-й века. Один из
таких примеров является строительство собора Санта Мария дель Фьёре.
Архитекторы представляли свои макеты и доказывали преимущества своих проектов компетентной
комиссии . И так , собственно , было
везде в Европе . В принципе не было принадлежности интеллектуалов какой-то
одной стране, они могли работать в разных странах и ни одна страна не
монополизировала их. Труды писались и печатались на латыни , которой владел
каждый образованный человек.
Владетельные
особы считали для себя честью, если кто-нибудь из великих умов снисходил что
принимал заботу о себе с их стороны. Таким было семейство Медичи и прежде всего
Лоренцо Медичи, таким королем был Франциск 1, под покровительством которого
работал Леонардо да Винчи. Достаточно посмотреть посвящения , написанные
великими своим покровителям. В них благодарность , но ни тени раболепия . Эта
форма интеллектуальной жизни в Европе хорошо документирована дошедшими до нас
мемуарами , хрониками и множеством других свидетельств. Этот вектор развития
формируется столетиями, а в Европе формировался
тысячелетия , если считать и античность .
И одновременно
что же происходит на пространстве контролируемом Золотой Ордой , называемом с
некоторого времени московией , в интеллектуальном аспекте ? Ответ однозначный:
«НИЧЕГО».
No comments:
Post a Comment